Копипаст. Кое-какие слова были заменены воизбежание бана ну и чтобы было более понятно.
Среди всех прекрасных умений линукса есть одно самое важное. Оно работает хорошо, стабильно, не зависит от погоды, инвестиционного климата и дружественных усилий, предпринимаемых всякими космонавтами.
Так сложилось исторически, что именно это умение, технология, легли в основу нового порядка, нового мироощущения, линуксомирка.
Суть вот в чём. Попробуйте представить себе линуксомирок.
У него нет границ, которые вендузятники могут увидеть, зато есть границы которые они никогда не смогут преодолеть.
И вот почему. Допустим, решил какой-нибудь типичный вендузятник проникнуть в линуксомирок — не важно, будь то пубертатный школьник с истовой жаждой самоутверждения, или завхоз с экономией на бесплатном, или просто пресытившийся анальным гнётом и интересующийся не в меру хомячок; таки или иначе всех ждёт один и тот же печальный итог.
Когда типичный вендузятник пытается, прельстившись радостями линуксомирка, проникнуть в него через «парадный вход», гордо задрав нос, его ожидает строгий досмотр, на котором моментально выявляется уровень знаний и умений убогого.
В частности, выясняется во всех продробностях та самая противоестественная поза, в которую традиционно привык вставать вендузятник, чтобы его начинал использовать хозяин.
Выясняется, что за душой у вендузятника никаких знаний нет, кроме этих самых привычек, связанных с облегчением анального гнёта вендогосподина.
И тут, поскольку вход-то «парадный», прямо на глазах тысяч обитателей линуксомирка наступает расправа.
Древний и тщательно смазанный для анахронизма карательных механизм запускает свои циклопические манипуляторы прямо в анус вендузятника и стремительно с треском и искрами разрывает его в клочья.
Это одна из самых потешных вещей для всех линуксоидов.
Это то, что делает бессмысленными все прочие развлечения, то, что не сравнится по накалу страстей и силе впечатлений ни с чем.
На вендузятские крики слетается множество зевак.
Жалкий опущенец кричит, обвиняет в случившимся кого угодно, но не себя.
Сетует и стенает о том, что линуксомирок не пригоден для жизни, что линуксоидам, видимо, нравится перманентный разрыв ануса; всё, что угодно будет выкрикивать — лишь бы не признать собственную убогость и надёжность её определения и её очевидность в линуксомирке.
Но линуксоидам известна истина. Она проста. Тот самый надёжнейший анахронизм вычислил хронического вендузятника и точно поразил его. Это делает крики вендузятнишки ещё более смехотворными.
Так бы всё и продолжалось: изредка вендузятники подбираются к границам линуксомирка, получают свой заслуженный разрыв ануса, и пройдя сквозь боль и унижение, уходят не солоно хлебавши.
Но для экстенсивного увеличения количества лулзов, а, стало быть, расширения круга жертв, были открыты другие входы в линуксомирок.
Например, на одном из них выдают красочную табличку с надписью «инвалид» и инвалидную самодвижущуюся коляску с обещанием доставить прямо через ограду в линуксомирок, где всё будет хорошо, бесплатно и легко.
Не забывают, впрочем, предупредить, что вставать с коляски нельзя ни в коем случае. Что удивительно, коляска действительно начинает своё уверенное движение с вендузятником на борту, однако сам вендузятник уже очень скоро начинает смутно догадываться, что его обманули, поскольку, положение, в котором он сидит в коляске не такое уж и удобное, и до боли в анусе напоминает ему то самое положение, в которое его так часто ставил вендогосподин.
А сама коляска движется с ощутимыми рывками, меняя направление, да и радостей линуксомирка не особо заметно, а окружающие линуксоиды посмеиваются и указывают на вендузятника пальцами.
И тут, вендузятник понимает, что его разоблачили.
Поднимается со своей коляски и начинает грозить линуксоидам и кричать им, что он тоже линуксоид, поскольку уже проник в линуксомирок, преодолев границу.
Это вызывает в линуксоидах только смех, поскольку никакую границу вендузятник не преодолел — он просто катается в инвалидной коляске.
А когда же вендузятник понимает и это, то он от досады делает неловкое движение и попадает в цепкие манипуляторы, устремившиеся к его заднице.
И тут происходит разрыв на потеху всем окружающим линуксоидам.
Пожалуй, вид такого вендузятника, ещё более униженного, забавит куда больше.
А собравшиеся вокруг линуксоиды тыкают палочками в агонизирующего вендузятника, пока тот изрыгает проклятья, обильно поливая собственную инвалидную коляску и землю вокруг анальной кровью.
Вот в этом-то и состоит мрачная суть древней кровавой традиции линуксомирка, который не прощает и не ошибается.
Так и будет: вендузятничество неизбежно должно караться в линуксомирке разрывом пердака.
Вот в чём самая большая потеха: дразнить вендузятника «бесплатным сыром», твёрдо зная, что его ждёт только бесплатный разрыв жопы.