Дети

неприятности, но я, разумеется, не считал его виновным, потому что сам вызвался ехать вместе с ним.

– Нужно найти работу, нужно найти работу, – принялся тихо повторять Валера, вцепившись руками в свои волосы.

– А ты, что же получается, тоже сирота? – обратился ко мне Пётр Сергеевич, оставив Валеру в своих раздумьях.

– Нет, у меня родители остались в Сосновке, – ответил я.

– Как же они тебя отпустили? – спросил учитель и нацелился на меня испытующим взглядом.

Я невольно вздрогнул от нарастающей пытливости нашего собеседника, но всё же ответил ему как есть:

– Родителей не было дома, когда мы уезжали, и я оставил им записку.

– Мы думали, что уезжаем только на четыре дня, никто и не предполагал, что эта поездка так затянется, – поспешил я добавить в своё оправдание.

Мой ответ породил всеобщее молчание, и какое-то время мы продолжали сидеть на веранде, обременённые глубокими раздумьями.

От безмолвия нас отвлёк характерный скрип – это открылась входная дверь, за ней показалась голова Екатерины Ивановны.

– К столу. Обед готов! – торжественно и кратко объявила хозяйка.

Не знаю, как для остальных, но для меня её слова стали настоящим спасением, так как моё воображение уже давно было занято жарким с грибами.

Обед, приготовленный супругой Петра Сергеевича, показался мне на редкость изысканным, и при помощи довольного взгляда и хвалебных реплик нам с Валерой два раза удалось получить добавки. Когда мы закончили есть, Пётр Сергеевич попросил нас вернуться на веранду и подождать его там. Мы сделали, как он велел.

День выдался знойным, и веранда была в тот момент для нас райским уголком, где можно было спрятаться от солнечных лучей и, уютно расположившись в кресле, наслаждаться лёгким дуновением ласкающего ветерка.

– Да уж, Валера. Небось, последний раз мы с тобой так плотно покушали, – пошутил я и тут же ощутил досадную горечь в горле от того, насколько большой в моей шутке была доля правды.

Валера ничего мне не ответил, а лишь искривил на лице ту улыбку, которой обычно подтверждал, что мои слова отражали горькую правду.

Скоро к нам вышел Пётр Сергеевич и сел рядом с нами.

Затем он окинул нас добродушным взглядом и спросил:

– Стало быть, ребята, вы работу ищете?

– Да, – ответил Валера и тут же оживился, видимо полагая, что школьный учитель не просто так задавал нам этот вопрос.

– Мне бы как раз в помощники надо пару хороших ребят, таких как вы, – ответил наш новый товарищ.

– А что за работа? – с ещё большим любопытством спросил Валерка. – Мы на всё согласны!

– Да баня у нас уже старенькая, крыша поизносилась. Надо бы новую стелить. Забор покрасить нужно, выгорел уже весь, да и гараж тоже покрасить не помешает – облезлый он какой-то стал, весь вид портит. Мастерскую хорошую отстроить требуется, а то устал я в сарае ютиться за старым верстаком. Дрова у нас заканчиваются, новых бы наколоть не мешало. Да и в доме по мелочи всякая работа требуется. Катька просит на кухне две новые полки прибить, лестница на чердак совсем расшаталась, было бы здорово новую смастерить. В общем, работа есть, не переживайте. Только заплатить я вам, конечно, не смогу, но вы можете жить вместе с нами – места хватит на всех. Кушать будете сколько захотите. Можете оставаться тут на месяц или хоть до конца лета, пока у Валеры вопрос с жильём не решится.

– Мы согласны! – в один голос ответили мы, не веря в свою удачу.

– Спасибо Вам, Пётр Сергеевич. Я Вам очень признателен, я Вас не подведу, вот увидите! – добавил Валера.

– Не беда, ребята, – ответил Пётр Сергеевич и махнул рукой. – Вы меня на дороге выручили, теперь и я вам помогу. Да и опять же, это взаимовыгодное сотрудничество у нас с вами получается. Одному мне со всеми этими делами и к концу следующего лета не управиться, а втроём мы за месяц очень многое успеем, сами увидите! Но для тебя, Ефим, если решишь остаться, одно условие – позвони родителям и спроси у них разрешения. Но если они скажут тебе ехать домой, я тебя отвезу.

– Хорошо, – послушался я.

– Таксофон на центральной улице, – пояснил Пётр Сергеевич и вручил мне несколько монет, чтобы заплатить за звонок. – Беги туда и позвони им прямо сейчас. А потом возвращайся, и мы затопим для вас с Валерой баню. Навряд ли у вас была возможность нормально помыться во время вашего путешествия.

От такого замечания я тотчас смутился. Мы с Валерой и впрямь давно не мылись, и от нас, должно быть, уже сильно воняло. Я ощутил себя особенно неловко, как только представил, насколько неприятно было Петру Сергеевичу и его жене находиться рядом с нами во время обеда. Я скорее побежал к телефону в надежде оторваться от этих противных мыслей.

Немного пробежав, я перешёл на шаг – всё же не так легко было бегать с животом, полным жаркого. Тогда была среда, и я подумал, что ещё успеваю позвонить отцу на работу и сообщить о своих намерениях. Я бы мог позвонить и маме на её рабочий номер, я очень по ней соскучился и страшно хотел услышать её родной голос, но подумал, что не выдержу и заплачу прямо во время нашего разговора. Кроме того, я даже не мог вообразить, насколько ей было бы больно слышать, что она не увидит своего сына ещё месяц. Поэтому я всё-таки решил поговорить с отцом – так было лучше для всех. Но в одном я был твёрдо уверен: несмотря на желание скорее вернуться в Сосновку, чтобы увидеть родителей и мою очаровательную Настю, я всё же буду просить разрешения остаться с Валерой. Помимо этого, грядущий месяц в Зайцево обещал быть интересным, я был очень вдохновлён перечнем работ, которые нам предстояло выполнить.

Когда я дошёл до телефонного автомата, я не сразу принялся набирать номер отца, а ходил какое-то время взад и вперёд, не решаясь сделать звонок. Я мысленно воспроизводил наш разговор, представляя то как отец кричит на меня и обещает всыпать ремня за всё, что я сделал, то как он отвечает, что безумно рад меня слышать, рассказывает, что нового у нас в деревне, и разрешает остаться мне ещё на месяц с тем условием, чтобы я не забывал звонить им иногда.

В конце концов я собрался с духом, сделал глубокий вдох и принялся набирать номер отца. С каждым гудком, доносившимся из трубки, моё сердце начинало колотиться всё сильнее и сильнее.

– Алло, – раздался серьёзный голос на другом конце провода.

Отец всегда отвечал таким тоном, когда был на работе.

– Папа, – едва слышно ответил я и чуть не заплакал, потому что в этот миг осознал, как сильно истосковался по своей семье.

– Ефим, это ты? – голос отца заметно переменился.

– Да, папа, – ответил я и замолчал, так как не знал, с чего начать разговор, который уже несколько раз прокручивал в голове – все мысли мои словно смыло волной нахлынувших чувств.

– Как у вас с мамой дела? – бессознательно пробубнил я рядовой вопрос.

– У нас всё хорошо, только за тебя сильно переживаем, особенно мама. Где ты сейчас?

– Настя сообщила вам новости от меня неделю назад?

– Она говорила, что вы с Валерой укатили в Смоленскую область. Что вы там делаете?

Я насколько мог кратко,