МЕТРО 2033
никому не говори! — поспешно добавил Олег. — Это другим знать нельзя. Секрет. Этот дядя, наверное, твой друг, если это тебе про себя рассказал. — Хорошо, никому не скажу, — подыграл ему Артем. — Это не стыдно, наоборот, этим гордиться надо, но другие могут от зависти плохие вещи про тебя говорить, — объяснил мальчик, хотя Артем и не собирался ничего спрашивать.
Антон, его отец, шел шагах в десяти впереди, освещая путь. Кивнув на его щуплую фигуру, мальчишка сказал: — Папа сказал не показывать никому, но ты ведь умеешь секреты хранить. Вот! — он достал из внутреннего кармана маленький кусочек ткани.
Артем посветил на него фонариком. Это оказалась споротая нашивка — кружок из плотной прорезиненной материи, сантиметров семь в поперечнике. С одной стороны он был полностью черным, с другой на синем фоне была изображена птица с двумя головами, очень похожая на символ военных из Полиса. Но над смотрящими в разные стороны головами красовалась тяжелая корона, а в когтях были зажаты меч и две стрелы. Что это? Знак принадлежности к касте военных? Может, отец мальчика — агент, засланный сюда одной из соперничающих каст Полиса для сбора информации? — Что это? — как можно беззаботнее спросил Артем. — Эрвээсэн! — тщательно выговорил Олег, сияя от гордости. — Эй, Олежек! Иди сюда, дело есть! — окрикнул сына Антон.
Выхватив странную эмблему у Артема из рук, мальчик спрятал ее в карман, подмигнул ему, и побежал к своему отцу. До станции оставалось метров тридцать.
Забравшись на платформу по приставной лестнице, дозорные стали разбредаться по домам. Антона у самого выхода ждала его жена. Со слезами на глазах она кинулась навстречу маленькому Олегу, подхватила его на руки, а потом обрушила на голову своего мужа поток брани. — Ты меня совсем довести хочешь?! Что я должна думать? Ребенок уже сколько часов назад из дома ушел?! Почему я за всех думать должна? Сам как маленький, не мог его домой отвести! — запричитала она. — Лен, давай не при людях… — смущенно озираясь, пробормотал Антон. — Не мог я из дозора уйти… Думай, что говоришь, командир заставы и вдруг пост оставит… — Командир! Вот и командуй! Как будто не знаешь, что тут творится! Вон, у соседей младший неделю назад пропал…
Мельник и Третьяк ускорили шаг и даже не стали прощаться с Антоном, оставив его наедине с женой. Артем поспешил за ними, и долго еще, хотя слов уже было не разобрать, до них доносились плач и укоры Антоновой жены.
Они направились к служебным помещениям, где находился штаб начальника станции. Через несколько минут все вместе уже сидели в завешенной потертыми коврами комнате, а сам начальник, понимающе кивнув, когда сталкер попросил оставить их наедине, вышел наружу. — Паспорта у тебя, кажется, нет? — скорее утвердительно заметил Мельник, обращаясь к Артему.
Тот покачал головой. Без конфискованного фашистами документа он превращался в изгоя, которому был заказан путь почти на все цивилизованные станции метро. Ни Ганза, ни Красная линия, ни Полис не приняли бы его. Пока сталкер находился рядом, Артему никто не задавал лишних вопросов, но окажись он один, ему пришлось бы скитаться между заброшенными полустанками и дичающими станциями, такими как Киевская. И уж нечего было бы и мечтать о том, чтобы вернуться на ВДНХ. — На Ганзу без паспорта тебя провести я сразу не смогу, мне для этого нужных людей найти сначала надо, — словно подтверждая его мысли, сказал Артему Мельник. — Можно было бы тебе новый выправить, но и это время займет, а ждать сейчас нельзя. Самый близкий путь до Маяковской — по Кольцу, как ни крути. Что делать?
Артем пожал плечами. Он чувствовал, к чему клонит сталкер. Ждать нельзя, и в обход Ганзы ему самому на Маяковскую тоже не попасть. Туннель, который подходил к ней с другой стороны, шел прямиком от Тверской. Возвращаться в логово фашистов, да еще и на станцию, превращенную в казематы, было бы безумием. Тупик. — Лучше будет, если сейчас на Маяковскую мы с Третьяком вдвоем пойдем, — подытожил его мысли Мельник. — Поищем вход в Д-6. Найдем — вернемся за тобой, может, и с паспортом уже что-нибудь выйдет, я пока переговорю с кем надо, чтобы бланк подыскали. Не найдем — тоже вернемся. Долго тебе нас ждать не придется. По Кольцу мы вдвоем быстро проберемся, за день все успеем. Подождешь? — он испытующе глянул на Артема.
Артем пожал плечами еще раз. Кивнуть и согласиться он заставить себя не мог. Его не оставляло чувство, что с ним обходятся, как с отработанным материалом. Сейчас, когда он выполнил свою основную задачу — сообщить об опасности, серьезные взрослые дяди взяли на себя все остальное, а его просто отодвигают в сторону, чтобы он не путался под ногами. — Вот и отлично, — заключил сталкер. — Жди нас к утру. Мы прямо сейчас и двинемся, чтобы не тратить времени зря. По поводу еды и ночлега мы с Аркадием Семеновичем все обсудим, он тебя не обидит. Все, вроде… Нет, не все, — он полез в карман и извлек оттуда тот самый окровавленный листок бумаги, на котором был план и пояснения. — Возьми, я себе его срисовал, кто знает, как повернется. Не показывай только никому…
Мельник и Третьяк ушли меньше, чем через час, коротко переговорив перед этим с начальником станции. Аккуратный Аркадий Семенович тут же проводил Артема к его палатке, и, пригласив поужинать с ним позже вечером, оставил отдыхать.
Палатка для гостей стояла чуть на отшибе, и хотя она и содержалась в прекрасном состоянии, Артем с самого начала почувствовал себя в ней очень неуютно. Он выглянул наружу и снова убедился, что остальные жилища жались друг к другу, и все они были разбиты по возможности далеко от входа в туннели. Сейчас, когда сталкер ушел и Артем оставался один на незнакомой станции, то тягостное ощущение, которое наполнило его вначале, вернулось. На Киевской все же было страшно — просто страшно, без каких-либо видимых причин. Уже становилось поздно, и голоса детей затихали, а взрослые обитатели станции все реже выходили из палаток. Разгуливать по платформе Артему совсем не хотелось. Перечитав еще трижды взятое у умирающего Данилы письмо, он не вытерпел и на полчаса раньше оговоренного времени отправился к Аркадию Семеновичу на ужин.
Предбанник служебного помещения был сейчас превращен в кухню, где орудовала симпатичная девушка чуть старше Артема. На большой сковороде тушилось мясо с какими-то корешками, рядом отваривались белые клубни, которыми их угощала и жена Антона. Сам начальник станции сидел рядом на табурете и листал растрепанную книжонку, на обложке которой красовалось изображение женских ног в черных чулках и револьвера. Увидев Артема, Аркадий Семенович смущенно отложил книгу в сторону. — Скучно у нас здесь, наверное, — понимающе улыбнулся он Артему. — Пойдем-ка ко мне в кабинет, Наташа нам там накроет. А мы пока хряпнем, — подмигнул он.
Сейчас та же комната с коврами и черепом выглядела совсем иначе — освещенная настольной лампой с зеленым матерчатым абажуром, она стала намного уютнее. Напряжение, неотступно преследовавшее Артема на платформе,
Антон, его отец, шел шагах в десяти впереди, освещая путь. Кивнув на его щуплую фигуру, мальчишка сказал: — Папа сказал не показывать никому, но ты ведь умеешь секреты хранить. Вот! — он достал из внутреннего кармана маленький кусочек ткани.
Артем посветил на него фонариком. Это оказалась споротая нашивка — кружок из плотной прорезиненной материи, сантиметров семь в поперечнике. С одной стороны он был полностью черным, с другой на синем фоне была изображена птица с двумя головами, очень похожая на символ военных из Полиса. Но над смотрящими в разные стороны головами красовалась тяжелая корона, а в когтях были зажаты меч и две стрелы. Что это? Знак принадлежности к касте военных? Может, отец мальчика — агент, засланный сюда одной из соперничающих каст Полиса для сбора информации? — Что это? — как можно беззаботнее спросил Артем. — Эрвээсэн! — тщательно выговорил Олег, сияя от гордости. — Эй, Олежек! Иди сюда, дело есть! — окрикнул сына Антон.
Выхватив странную эмблему у Артема из рук, мальчик спрятал ее в карман, подмигнул ему, и побежал к своему отцу. До станции оставалось метров тридцать.
Забравшись на платформу по приставной лестнице, дозорные стали разбредаться по домам. Антона у самого выхода ждала его жена. Со слезами на глазах она кинулась навстречу маленькому Олегу, подхватила его на руки, а потом обрушила на голову своего мужа поток брани. — Ты меня совсем довести хочешь?! Что я должна думать? Ребенок уже сколько часов назад из дома ушел?! Почему я за всех думать должна? Сам как маленький, не мог его домой отвести! — запричитала она. — Лен, давай не при людях… — смущенно озираясь, пробормотал Антон. — Не мог я из дозора уйти… Думай, что говоришь, командир заставы и вдруг пост оставит… — Командир! Вот и командуй! Как будто не знаешь, что тут творится! Вон, у соседей младший неделю назад пропал…
Мельник и Третьяк ускорили шаг и даже не стали прощаться с Антоном, оставив его наедине с женой. Артем поспешил за ними, и долго еще, хотя слов уже было не разобрать, до них доносились плач и укоры Антоновой жены.
Они направились к служебным помещениям, где находился штаб начальника станции. Через несколько минут все вместе уже сидели в завешенной потертыми коврами комнате, а сам начальник, понимающе кивнув, когда сталкер попросил оставить их наедине, вышел наружу. — Паспорта у тебя, кажется, нет? — скорее утвердительно заметил Мельник, обращаясь к Артему.
Тот покачал головой. Без конфискованного фашистами документа он превращался в изгоя, которому был заказан путь почти на все цивилизованные станции метро. Ни Ганза, ни Красная линия, ни Полис не приняли бы его. Пока сталкер находился рядом, Артему никто не задавал лишних вопросов, но окажись он один, ему пришлось бы скитаться между заброшенными полустанками и дичающими станциями, такими как Киевская. И уж нечего было бы и мечтать о том, чтобы вернуться на ВДНХ. — На Ганзу без паспорта тебя провести я сразу не смогу, мне для этого нужных людей найти сначала надо, — словно подтверждая его мысли, сказал Артему Мельник. — Можно было бы тебе новый выправить, но и это время займет, а ждать сейчас нельзя. Самый близкий путь до Маяковской — по Кольцу, как ни крути. Что делать?
Артем пожал плечами. Он чувствовал, к чему клонит сталкер. Ждать нельзя, и в обход Ганзы ему самому на Маяковскую тоже не попасть. Туннель, который подходил к ней с другой стороны, шел прямиком от Тверской. Возвращаться в логово фашистов, да еще и на станцию, превращенную в казематы, было бы безумием. Тупик. — Лучше будет, если сейчас на Маяковскую мы с Третьяком вдвоем пойдем, — подытожил его мысли Мельник. — Поищем вход в Д-6. Найдем — вернемся за тобой, может, и с паспортом уже что-нибудь выйдет, я пока переговорю с кем надо, чтобы бланк подыскали. Не найдем — тоже вернемся. Долго тебе нас ждать не придется. По Кольцу мы вдвоем быстро проберемся, за день все успеем. Подождешь? — он испытующе глянул на Артема.
Артем пожал плечами еще раз. Кивнуть и согласиться он заставить себя не мог. Его не оставляло чувство, что с ним обходятся, как с отработанным материалом. Сейчас, когда он выполнил свою основную задачу — сообщить об опасности, серьезные взрослые дяди взяли на себя все остальное, а его просто отодвигают в сторону, чтобы он не путался под ногами. — Вот и отлично, — заключил сталкер. — Жди нас к утру. Мы прямо сейчас и двинемся, чтобы не тратить времени зря. По поводу еды и ночлега мы с Аркадием Семеновичем все обсудим, он тебя не обидит. Все, вроде… Нет, не все, — он полез в карман и извлек оттуда тот самый окровавленный листок бумаги, на котором был план и пояснения. — Возьми, я себе его срисовал, кто знает, как повернется. Не показывай только никому…
Мельник и Третьяк ушли меньше, чем через час, коротко переговорив перед этим с начальником станции. Аккуратный Аркадий Семенович тут же проводил Артема к его палатке, и, пригласив поужинать с ним позже вечером, оставил отдыхать.
Палатка для гостей стояла чуть на отшибе, и хотя она и содержалась в прекрасном состоянии, Артем с самого начала почувствовал себя в ней очень неуютно. Он выглянул наружу и снова убедился, что остальные жилища жались друг к другу, и все они были разбиты по возможности далеко от входа в туннели. Сейчас, когда сталкер ушел и Артем оставался один на незнакомой станции, то тягостное ощущение, которое наполнило его вначале, вернулось. На Киевской все же было страшно — просто страшно, без каких-либо видимых причин. Уже становилось поздно, и голоса детей затихали, а взрослые обитатели станции все реже выходили из палаток. Разгуливать по платформе Артему совсем не хотелось. Перечитав еще трижды взятое у умирающего Данилы письмо, он не вытерпел и на полчаса раньше оговоренного времени отправился к Аркадию Семеновичу на ужин.
Предбанник служебного помещения был сейчас превращен в кухню, где орудовала симпатичная девушка чуть старше Артема. На большой сковороде тушилось мясо с какими-то корешками, рядом отваривались белые клубни, которыми их угощала и жена Антона. Сам начальник станции сидел рядом на табурете и листал растрепанную книжонку, на обложке которой красовалось изображение женских ног в черных чулках и револьвера. Увидев Артема, Аркадий Семенович смущенно отложил книгу в сторону. — Скучно у нас здесь, наверное, — понимающе улыбнулся он Артему. — Пойдем-ка ко мне в кабинет, Наташа нам там накроет. А мы пока хряпнем, — подмигнул он.
Сейчас та же комната с коврами и черепом выглядела совсем иначе — освещенная настольной лампой с зеленым матерчатым абажуром, она стала намного уютнее. Напряжение, неотступно преследовавшее Артема на платформе,
© 2024, JohnCMS